В чем причина неявного распространения виртуальности?

Ответ на вопрос, почему существует (или не существует) та или иная функция, обычно довольно сложен, так как это вопрос догадок и мнений. Однако простым ответом может быть принцип наименьшего удивления. Придумать схему, которая имеет смысл и работает надежно и предсказуемо, будет сложно.

Что вообще означает «девиртуализация» функции? Если во время выполнения вы вызываете «девиртуализированную» функцию для объекта, будет ли вместо этого использоваться статический тип указателя? Что произойдет, если у статического типа есть виртуальная функция, а у типа времени выполнения ее нет?

#include <iostream>

struct A     {  virtual void f() const { std::cout << "A"; }  };
struct B : A {          void f() const { std::cout << "B"; }  };
struct C : B {  virtual void f() const { std::cout << "C"; }  };
struct D : C {          void f() const { std::cout << "D"; }  };

void f(const A& o) { o.f(); }

int main()
{
                // "devirtualized"     real C++

    f(A{});     // "A"                 "A"
    f(B{});     // "A" or "B"?         "B"
    f(C{});     // "C"?                "C"
    f(D{});     // oh god              "D"
}

Кроме того, в подавляющем большинстве дизайнов виртуальная функция должна оставаться виртуальной во всей иерархии. Требование virtual для всех из них привело бы к всевозможным ошибкам, которые было бы очень трудно диагностировать. C++ обычно старается держаться подальше от функций, которые требуют дисциплины для правильной работы.